Михаил Эпштейн — философ, культуролог

Эпштейн, Михаил Наумович — заслуженный профессор теории культуры и русской литературы …

М. Эпштейн родился в Москве в 1950 г. В 1972 г. закончил филологический факультет МГУ, с 1978 г. — член Союза писателей. Его статьи по вопросам литературы и теории печатались в «Новом мире», «Знамени», «Звезде», «Октябре», «Вопросах литературы», «Вопросах философии», «Вопросах языкознания», «Новом литературном обозрении» и других литературных и теоретических журналах. М. Эпштейн — автор 17 книг и более 500 статей и эссе, переведенных на 14 иностранных языков. В 1970-е годы участвовал в работе сектора теоретических проблем Института мировой литературы (Москва) и преподавал литературу в московских вузах. В 1980-е годы — основатель и руководитель междисциплинарных объединений московской гуманитарной интеллигенции: «Клуб эссеистов», «Образ и мысль» и «Лаборатория современной культуры».

читать дальше

С 1990 г. живет и работает в США. В 1990-91 гг. стипендиат Института Кеннана в Вашингтоне, выполняет исследование по теме «Советский идеологический язык». В 1992-94 гг., по контракту с Национальным советом по советским и восточноевропейским исследованиям (США, Вашингтон), работает над исследованием «Философская и гуманитарная мысль в России, 1950-91″.
Профессор университета Эмори с 1990 г.

Автор сетевых проектов и сайтов: 
ИнтеЛнет
Виртуальная библиотека Михаила Эпштейна
Книга книг: Словарь альтернативного мышления
Дар слова. Еженедельный лексикон
Гуманитарные журналы Интелнета, и др.

На английском языке:
InteLnet
Mikhail Epstein’s Virtual Library
Home Page

Лауреат премий Андрея Белого (СПб., 1991); журнала «Звезда» (за лучшие публикации 1999); «Liberty» (Нью-Йорк, 2000), присуждаемой с 1999 г. «выдающимся деятелям российской культуры, живущим в США».
Призер международного конкурса эссеистики (Берлин-Веймар, 1999) и стипендиат Фонда веймарской классики (2000).

дальше : Интервью с Михаилом Эпштейном

Интернет-ресурсы, связанные с Михаилом Эпштейном

Библиография

Парадоксы новизны. О литературном развитии ХIХ–ХХ веков
М.: Советский писатель, 1988. – 416 с.

«Природа, мир, тайник вселенной…». Система пейзажных образов в русской поэзии
М.: Высшая школа, 1990. – 304 с.

Отцовство  
Роман-эссе. Тенафли: Эрмитаж, 1992. – 160 с.

Отцовство. Метафизический дневник
СПб.: Алетейя, 2003

Новое сектантство: типы религиозно-философских умонастроений в России. 1970-1980-е годы
Холиоке (Массачусеттс). – Нью Ингленд Паблишинг Ко., 1993. – 179 с.

Великая Совь
Философско-мифологический очерк. – Нью-Йорк, Слово, 1994. – 177 с.

Вера и образ. Религиозное бессознательное в русской культуре ХХ века
Тенафли: Эрмитаж, 1992. – 269 с.

На границах культур: российское — американское — советское
Нью-Йорк: Слово/Word, 1995. – 344 с.

Бог деталей. Народная душа и частная жизнь в России на исходе империи
Нью-Йорк: Слово/Word, 1997. – 248 с. Постмодерн в России: литература и теория
М.: ЛИА Р. Элинина, 2000. – 367 с.

Философия возможного. Модальности в мышлении и культуре
СПб.: Алетейя, 2001. – 334 с.

Знак пробела. О будущем гуманитарных наук
Новое литературное обозрение, 2004. – 864 с.

Постмодерн в русской литературе
М.: Высшая школа, 2005. – 495 с.

Михаил Эпштейн. Все эссе
В 2 т. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005. – 544 с.

Relativistic Patterns in Totalitarian Thinking: An Inquiry into the Language of Soviet Ideology
Kennan Institute for Advanced Russian Studies, Occasional Paper, #243. – Washington: The Woodrow Wilson International Center for Scholars, 1991. – 94 p.

After the Future: The Paradoxes of Postmodernism and Contemporary Russian Culture
Amherst: The University of Massachusetts Press, 1995. – 392 p.

Russian Postmodernism: New Perspectives on Post-Soviet Culture
With Alexander Genis and Slobodanka Vladiv-Glover). – New York, Oxford: Berghahn Books, 1999. – 528 p.

Transcultural Experiments: Russian and American Models of Creative Communication
With Ellen Berry). – New York: St. Martin’s Press (Scholarly and Reference Division), 1999. – 340 p.

источник

Интервью

Культура – это побег…

Беседа Маруси Климовой с Михаилом Эпштейном ((12/04/05)

Михаил Наумович Эпштейн – крупнейший культуролог и теоретик искусства, автор многочисленных статей и книг, посвященных самым различным аспектам современных гуманитарных знаний. С 1990 года живет в США, где преподает в университете Эмори (Атланта).

М.К.: И кого в искусстве двадцатого века Вы могли бы назвать провозвестником эпохи ПОСТМОДЕРНА уже без постмодернизма?

М. Э.:Американец Джон Адамс, классик музыкального постмодернизма, по заказу Нью-Йоркской филармонии сочинил композицию «О переселении душ» (On The Transmigration Of Souls), исполненную в первую годовщину 9/11. Это уже не постмодернизм, а больше похоже на А. Скрябина. Текстуальная основа композиции, жанр которой Адамс определяет нетрадиционно: «пространство памяти», – имена погибших и те записочки, которые вывешивались разыскивающими их родными и близкими вокруг развалин. Самые простые тексты – описания внешности и заклинания: «Пожалуйста, возвращайся! Мы ждем тебя. Мы любим тебя». Или: «На этой карточке она как живая». Адамс вдохновился на создание своей потрясающей музыки, когда увидел кинокадры горящих небоскребов, из которых вываливаются миллионы бумаг, белой метелью застилают небо, – документы, факсы, графики, циркуляры, письма, записочки, вся эта бумажная мишура жизни, которая медленно парит и опускается на землю в то время, как души их владельцев уходят в небо. В этой композиции очевидно и «постмодерное» начало, и его преодоление. В основе всего «вторичное»: тексты, созданные жертвами террора и сопровождающие их утрату и почти безнадежный поиск. Собственно, людей нет, остаются только их бумаги и не нашедшие их записки. Но эта текстуальность полна экзистенциального напряжения, которому тесны ее условные границы, которое вырывается за пределы знаков, передавая абсолютный трагизм и необратимость человеческой утраты и вместе с тем неудержимое движение человеческих душ в иные миры. Знаки, взрывающие знаковость.

интервью здесь

Ссылки на другие ресурсы:

Рифмуя вновь любовь — морковь

Михаил ЭПШТЕЙН — очень серьезный человек. Он философ, культуролог, литературовед, член Пен-клуба, профессор теории культуры и русской литературы университета Эмори (Атланта). Книги и статьи, которые он пишет, имеют названия, которые не всегда и не всем понятны (например, одна из его работ называется «Информационный взрыв и травма постмодерна»). И кажется, что этот бородатый русско-американский профессор полностью углублен в себя и живет исключительно в абстрактном и высоком мире размышлений.
Но это только кажется. Потому что профессор Эпштейн — кстати, отец пятерых детей — пишет о таком всеобщем, всеобъемлющем, общечеловеческом чувстве, как любовь. Он пишет о любви серьезно и легко, так, как и должен писать философ, знающий толк не только в книгах, но и в страстях. И в тот момент, когда читаешь его строки, кажется, что Овидий и Стендаль — великие знатоки любви — находятся где-то тут, неподалеку…

Инфиниции и фрагменты
Инфиниция в отличие от дефиниции — это попытка определить нечто неопределимое. Поэтому множество разных определений быстро сменяют и как бы стирают друг друга, жестом отчаяния указывая на то, что от них ускользает

ЛЮБОВЬ — ЭТО 
…бесконечное отношение двух конечных существ.
…долгое занятие, для которого мало времени одной жизни; готовность провести вечность вдвоем.
…слабость, которую может позволить себе только очень сильный человек.
…стремление так присвоить себе волю другого человека, чтобы она оставалась совершенно свободной — и при этом желала только меня.
…избирательная наркотическая зависимость одной личности от другой.
…вдохновение, которое постоянно пробуждается одним и тем же существом.
…самогипноз. Любовь начинается с крошечной надежды быть любимым — и перерастает в ежеминутную зависимость от своего предмета.
…межличностный резонанс, когда две встречные волны взрывообразно усиливают, а не гасят друг друга.
…сплошная значимость и понимаемость. Каждое слово и жест — как струна, натянутая с другого конца, чуть-чуть дрожит и озвучивает все вокруг. Влажный воздух, блаженный туман, где все двоится, колышется, таинственно расплывается.
…нетерпение. Скорость сокращений сердечной мышцы. Спринтерский забег на стайерскую дистанцию. Нет мочи дождаться не то что встречи, но даже знака, весточки, какого-то воздушного прикосновения. Сердце бежит, задыхается — одинокий бегун на дальнюю дистанцию. Всех опережает и рвется к финишу, на котором его никто не ждет.
…неопознанный летальный объект. Вроде гранаты, замаскированной под яркую игрушку. Повернешь ключик, заведешь пружину — и тебя нет.

ПОЛЕМИЧЕСКИЕ АФОРИЗМЫ
«Любви все возрасты покорны…» (А. Пушкин). Но любовь-то покорна только одному возрасту, молодому. В этом и трагедия: ей покорны все, а она — только одному.
«Любовь есть сон, а сон — одно мгновенье…» (Ф. Тютчев). Нет, это не сон, это «со-», которое удваивает каждую частицу жизни: со-чувствие, со-мыслие, со-радование, со-ведение…
«Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении» (Антуан де Сент-Экзюпери). Скорее, любить — это стоять вполоборота друг к другу, видеть одновременно горизонт и лицо возлюбленной.
В русском языке у слова «любовь» есть только шесть точных рифм: «бровь», «кровь», «новь», «свекровь», «вновь», «морковь».
Случайны ли эти рифмы на «овь» или они образуют ритмический узор самой любви, смену ее возрастов?

1. Бровь. Встреча, милый облик, чудное мгновенье. «Взгляд один чернобровой дикарки…»

2. Кровь. Пробуждение страсти, волнение в крови. «…Полный чар, зажигающих кровь».

3. Новь. Сближение, радость, утро мира, обновление души и тела.

4. Свекровь. Семья, дом, расширенный круг родни, сложные внутрисемейные отношения.

5. Вновь. Вспышка нового, быть может, последнего чувства. «Я встретил Вас — и все былое в отжившем сердце ожило…»

6. Морковь. Мирная, добросердечная старость. «Милый, натри мне немножко моркови…»

Любимое лицо невозможно запомнить — оно засвечивает фотопленку памяти.

К любви приложимо правило дорожного движения: не уверен — не обгоняй. Не обгоняй в своих чувствах партнера, если не уверен в его взаимности. Но любовь — это именно готовность разбиться вдребезги на обгоне.
Любовь: мне нужен кто-то, чтобы быть самим собой.
Счастье: я нужен кому-то, кто нужен мне.

источник

Библиотека. Михаил Эпштейн

Друзья в шутку прозвали его «Человекомозг»

Культуролог и философ Михаил Эпштейн в роли стола на семинаре по проекту Дня Интеллектуала. Клуб «Билингва», 02.08.2004. Фото Игоря Сида

ФОТО

Публикации (статьи), пресса

Михаил Эпштейн выступает в Институте русского языка

Разное

Золотой локон и розовая точка: Интуиция живого у Пушкина и Тарковского

У Арсения Тарковского есть стихотворение «Слово» (1945), из которого приведу первые два четверостишия, особо значимые для нашей темы:

Слово только оболочка,
Пленка, звук пустой, но в нем
Бьется розовая точка,
Странным светится огнем,

Бьется жилка, вьется живчик,
А тебе и дела нет,
Что в сорочке твой счастливчик
Появляется на свет….

Смысл, кажется, ясен: внутри слова мерцает нечто загадочное, его душа, его жизнь. Точно так же и родившийся в сорочке (оболочке) потому и счастливчик, что в нем бьется и мерцает нечто маленькое и живое, от чего он и произошел на свет: «бьется жилка, вьется живчик…»

На волне ритмической памяти к этим строкам Тарковского приплывают другие, пушкинские стихи:

Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит –
Всё же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьется локон золотой.
1828

Размер тот же самый – четырехстопный хорей, что и у Тарковского. Mожно контаминировать одни строки в другие, получая центон, даже с частичным сохранением рифм, пусть неточных, но с общим опорным гласным звуком «о» :

Всё же мне вас жаль немнOжко,
Потому что здесь порOй
Бьется розовая тOчка,
Странным светится огнЁм…

читать дальше

Информация о книгах М. Эпштейна. Купить книги

Товар с OZON.ru

Михаил Эпштейн. Отцовство. Метафизический дневник